[B]Алеша и любовь.[/B]

Недавно была на свадьбе. Со стороны жениха. Скромное бракосочетание, после - простые теплые посиделки. Морды не бьют. Ведут очаровательные беседы о предках, счастье и времени. Пьют в меру, весело танцуют, говорят длинные тосты, от которых дамы охают и плачут – по простому – разинув рот и кончиком платка вызволяя затаившуюся слезу из уголка глаза. Старики читают Блока, барышни Осадчего – невольно задумаешься – откуда откопали. Вероятно, зубрили накануне по указке maman.

Жениха я знала давно. Назовем его Алеша – ему это имя очень подошло бы. Познакомились на моей первой официальной работе и не потеряли связи. Перемежали длительные паузы спонтанными посиделками за бутылкой чая, или совершенно выматывающим шопингом, к которому я Алешу периодически склоняла. По причине отсутствия у него не только вкуса, но и зрения.

В первые месяцы знакомства меня Алексей сильно раздражал. Он был тихим нелепым задротом тридцати лет отроду. И всем своим образом напоминал гоголевского Акакия Акакиевича. Тоже на мелкой бюрократической должности, исключающей творческую составляющую и необходимость сложных мыслительных процессов. Также над ним издевались в коллективе – практически все, кроме бухгалтера и системного администратора. Первый, потому что видел Алешу 2 раза в месяц и во время свидания сосредоточенно считал Алексееву зарплату. Второй – потому что также нещадно был гоним коллективом за свою неординарную наружность и странную речь. И точно также, как гоголевский Башмачкин, Алеша совершил над собой подвиг – дал изрядного пинка своей бессмертной душе и заставил ее трудиться. А в трудах, как известно, рождаются герои.

В общем, не буду ходить вокруг да около. Алеша влюбился. Назовем девушку Анжела – ей это имя очень подходит. Анжела красавицей не была. Но была она такого типа егозой, которые всегда привлекают внимание мужчин несложной системой сигнализации. Всем своим образом она напоминала «безобразную Эльзу – королеву флирта» из песни Григоряна. В свои четверть века Анжела успела нафлиртовать себе ребенка, подуставшую кожу на щеках и выжженные химией волосы. Но Анжелу в коллективе любили. В основном, мужчины конечно, зато регулярно. Однако, дело не в ней – она нам не интересна.

Нам интересен Алеша. Пару месяцев он таился где-то глубоко внутри себя и редко показывался наружу. Могу только представить, что в это время с ним происходило. После, Алексей собрался с духом, купил цветочек и принес его Анжеле. Прямо в общий кабинет, в начале рабочего дня. Прямо в гнездо корпоративных куропаток. Протянул цветочек и сказал: «Это тебе, он такой же красивый как ты» и вышел. Сначала куры пощелкали недоуменно челюстями – не поняли прикола. Но на следующий день сюжет повторился. С тех в нашем голодном загнивающем курятнике началась новая интересная жизнь. Полная хлеба и зрелищ. Правильным русским языком трудно описать – какая охота началась на Алешу. Насмешки и издевки сыпались на него со всех сторон. В ответ Алексей только распрямлял грудь, с вызовом смотрел в лица обидчикам и говорил: «Да, она мне нравится, и что с того?». Сначала лицо его брал легкий тик в уголках губ, а потом оно стало совсем каменным. Тогда Алеше на «выручку» пришли корпоративные самцы-доброжелатели. И желали Алеше оставить Анжелу подобру-поздорову, потому как баба она – лихая и легкомысленная – поиграет и бросит, а ему, тонкому и духовному Алексею – на всю жизнь травма. Алеша от доброжелателей отнекивался – «Все знаю, - говорил, - но любовь – она на то и есть, что в причинах не нуждается и беды не боится», и продолжал ежедневно, как повинность, исполнять свой ритуал с цветочком. Грустно чуть, и чуть сконфуженно, но глядя в глаза и с улыбкой.

Я в это время смотрела на Алешу, и он не выглядел для меня жалким, или нелепым, или юродивым. Я восхищалась его смелостью и силой духа – он достойно, как неподъемный крест носил свою любовь, не рассчитывая, я уверена, на взаимность. Разумеется, ее и не случилось. Однако, та любовь запустила в душе Алеши некий механизм - он начал говорить интересные вещи, явно не вложенные в его голову извне, а переработанные и выжатые по капле в этом механизме. Он стал молчать по-другому – как-то завораживающе осмысленно, он начал двигаться по-другому, более гибко и ровно. А уж какой недавно с ним случился хеппи-энд - Гоголю и не снилось!

• 
• 
•