[B]Лучшие друзья девушки (продолжение)[/B]

Эта традиция, очевидно, имела глубокое историческое (и археологическое) обоснование - в центре композиции выразительно отсутствовал сельский продмаг «Вино-водка». Вернее, вместо продмага присутствовал его фундамент, обгоревшая часть северной стены с надписью «рейхстаг» и непосредственно алюминиевая табличка «Вино-водка», на железных прутьях вмурованная в землю, наподобие таблички к мемориалу.

-Вот, – указали местные на мемориал.
- Что вот? – спросила я.
- Сцена, – ответили местные и подвели меня к фундаменту продмага-призрака. Фундамент был аккуратно устлан досками и затянут красной бархатистой тканью с полуоблупившимися серпом и молотом, напоминавшей кулису в актовом зале любого Дворца Культуры на территории СССР.
- Ааа, - сказала я, сцена так сцена - нам, бродячим музыкантам, не привыкать.

В качестве ремарки хотела бы отметить удивительную притягательность этого места для сельской аудитории – за пару подготовительных часов сюда притянулись тридцать с лишним человек разных возрастных групп и увлеченно на нас глазели. По куцым зрительским рядам ветер волнами носил тихий коллективный шепот – «концерт, концерт, конце…»

К этому времени Сережа принес «фуфло», коим он посчитал: медную дудку, функционально скрученную в рог; две простыни, грабли, красивую бутылку из-под армянского коньяка и магнитофон, который я тут же реквизировала, потому, как остро чувствовала, что ответственность за его увечья падет на мою голову.

***
Репетировали мы не долго – репертуар был ограничен наличествующими записями на кассете и моими вкусовыми пристрастиями в области традиционных песен русского семиструнного застолья - ими меня пичкали каждые мамины выходные.

Я была единогласно выбрана солистом и фронтменом группы, на остальных моих коллег выпали функции музыканта (Сережа VS Труба) и шоу балета (Оля VS Аня). Притом, шоу-балет, за недостатком танцевальных и артистических способностей, тупо пытался иллюстрировать происходящее в песне.
Так, Оля и Анечка забвенно скакали по сцене и били воображаемым копытом в песенке про лошадок («Чуть помедленнее, кони», Высоцкий) и махали пестро-серыми крылами в песне про уточек («Утиная охота», Розенбаум). Но особенно любопытно у них получилась миниатюра «Я несла свою беду» по одноименной песне. Несложно догадаться, кто выступил в роли Беды, а кому пришлось ее таскать. Ну, то есть, сестрам в тот день выпало сыграть свои первые глубокие трагические роли.

Зрители, к моему искреннему удивлению, принимали нас на «ура». К середине концерта, сакральное место имени Продмага всосало в себя почти все село от мала до велика – там были и полупьяные пенсионеры в орденах и медалях, и упитанные мамаши с чумазыми малышами, одетыми почему-то только в верхнюю часть гардероба, и мужья мамаш - отцы сорванцов, одетые почему-то только в нижнюю часть гардероба. Создавалось впечатление тотального взаимозамещения одежды у мужского населения поселка.

Вобщем, отыграли и отпели мы на славу. Отпускали нас с почестями, поцелуями, яблоками и конфетами.
По дороге домой, задумчиво жуя «Мишкин лес», я размышляла над перспективами, которые так неожиданно для нас открылись: «Гастроли, натуральный оброк, продажа билетов...» Воображение рисовало мне фантастически-реалистичную картину длинных витиеватых очередей из разномастных селян с железными рублями в руках, а то и с разноцветными картинками купюр по-крупнее.
«Не, вряд ли! – вдруг отрезало воображение и потушило свет, - Не понесут люди деньги... У каждого, в конце концов, в доме есть телик, а вместе с ним - и вариативный бесплатный досуг. Надо придумать замануху по-масштабнее!»
[I]
конец следует...[/I]

• 
• 
•