От тесной и надоевшей реальности вполне можно уйти, не прибегая к каким-либо химическим формулам или волшебным творениям флоры, а элементарно – ножками. А еще лучше - на колесах. Дорога, без пунктов начальных и конечных, без меток на карте и временнОго хронометража – это та же кроличья яма, которая затягивает медленно, едва ощутимо новыми куплетами в песне мотора и незнакомыми интонациями в голосах птиц, пока неожиданно, на одном из перевалов, сидя на заднем сиденье и играя босыми пальцами ног с пыльным подорожником, ты вдруг не поймешь, что находишься на самом дне. И в сумрак, нависающий над полем, напряженной дрожащей струной, ворвется скрипка или дудук печальным воплем своим прорежет в реальности зияющую брешь.
А ты встанешь на ноги и пойдешь во взволнованные ветром травы, не испытывая ни страха ни изумления, а только нарастающее чувство торжества, как будто бы все, во что ты так долго верил, понимая всю абсурдность своей веры, вдруг открылось тебе простой и знакомой, как дверной звонок родного дома, сказкой.
Звезды нагонят тебя посреди поля и обозначат место для костра – под брюхом Медведицы. Яркое пламя разметает комариные облака, и хворост веселым треском составит дивную партию сверчкам.
Ночью нежданные гости прибудут к тому огню. Страхи в печальной бледности своей рассядутся кругом и разложат пасьянс на судьбу старой засаленной колодой. И снова выпадут перевернутые рюмочки пиковых тузов, но ты, в пряном дурмане скворчащей трубки костра вдруг заметишь, что черным-черно в той колоде, а присмотревшись получше, расплывешься в ехидной усмешке – там одна только масть! И понурые бледные страхи, сконфуженно пряча колоду в длинные рукава, откланяются неловко и поспешат удалиться.
К полуночи явится мама, и, предупреждая тревогу, расскажет что все хорошо, что сейчас она спит и это ей только сниться. Споет пару песен про партизан и убитую немцами Женьку, снова напомнит, как ты рисовала дерьмом на подушках и простынях картины, затем замолчит ненадолго, заворожено глядя на пламя, но, зазевавшись скоро, распрощается и исчезнет. Память, тревожа угли в костре, растеребит твое сердце. Скоро занявшись огнем, оно также поспешно погаснет, подставит дымящийся бок прохладному свежему ветру, расстелется в смятых ромашках и тихо уснет в предвкушенье новой такой остановки.

• 
• 
•