[B]Для любителей сахарных начал и концов.[/B]

Сахарное начало.
***

Практически каждый человек, обитающий в широтах, характерных умеренно-континентальным климатом, выраженной тенденцией к урбанизации, глобализации, насильственно-добродетельной социализации и стандартизации, рано или поздно мечтает послать все к чертям собачьим и поселиться у моря. Притом, у того самого моря, что глядит на него своими синеокими очами, обрамленными ресницами раскидистых пальм, с рекламного щита TEZ Tour, который круглогодично стоит на съезде с третьего транспортного кольца, по дороге с работы домой и молчаливо, с усмешкой, взирает на пыльный зловонный трафик замкнутых столичных дорог. Некоторые устало поднимают глаза на глянцевое изображение Рая, вздыхают и уносятся мыслями в иные жизни и миры, где может быть, им доведется жить иначе, а некоторые, такие, как Максим, зло стискивают руль и строят себе в мозгах проекты лабиринтов, что рано или поздно их выведут в такой вот Рай.
Лабиринт Максима был построен из финской керамики и фаянса, местами - из фарфора, что шел на вентили и ручки тех сантехнических изысков, дизайн которых день за днем Максим ваял в каморке на Тверской под модной вывеской «Большое ухо». О происхождении названия конторы и смысловой привязке к ее специфике, народ догадывался смутно, но, тем не менее, заказов было впрок – на трехметровые джакузи в виде сердца с парой лебедей, взлетающих у изголовья, и унитазы в виде трона, для властьимущих или на всю голову ущербных, в виде вагины – ванны, для тех, кому всю жизнь хотелось залезть в нее с ногами и раствориться в теплой неге, биде для подмосковных фей в виде бутонов роз и раковин жемчужных, с какими управляться столь же неудобно, сколь заебательски и охуенно.
Максим прорывался сквозь фаянсовый лабиринт на протяжении семи лет, пока однажды не почувствовал всю степень уважения, с которой прониклась к его персоне банковская служащая, оформлявшая кредит на покупку дома в трех километрах от «четвертого кольца». В этот момент Максим понял, что вдали, под сенью керамических сводов, забрезжил свет яркого солнца с билборда TEZ Tour, забрал документы и вышел из банка.
Предварительные расчеты, основанные на показаниях Яндекса на предмет стоимости жилья вблизи того синеокого пляжа, и соотнесенные с суммой, покойно лежащей на банковском счету, нарисовали перед Максимом чудесную картину счастливой жизни и безбедной старости в окружении вольнонаемных рабов и вольнонравственных женщин.
Максим открыл банку пива, откинулся на спинку стула и, периодически покрываясь мурашками удовольствия, начал грезить о духовных откровениях, которые неизбежно случаются с каждым, уединившимся с небом и морем, грезил о простых открытых бесхитростных людях, близких к природе, обыкновенно ходящих срать в выгребные ямы, а не в фарфоровые горшки, о стройных женщинах с тугой кожей, покрытой золотистым загаром, ну или от роду имевшей желтоватый оттенок. Не важно. Важно то – что теперь это все более, чем доступно, что завтра, забрав трудовую книжку из «Большого уха», он будет возвращаться домой и, на съезде с третьего транспортного кольца, притормозит перед ухмыляющимся рекламным щитом с фотографией Рая, и покажет ему обидную плебейско-пиндосскую комбинацию пальцев, от которой биллборд мгновенно потеряет в красках и настроении.

***
Сахарный конец в след. эфире.

• 
• 
•